Нравственно-патриотическое воспитание дошкольников

Дата: 23 января в 09:32

Нравственно - патриотическое воспитание дошкольников

Патриотическое воспитание подрастающего поколения – одна из самых актуальных задач нашего времени. Огромные изменения произошли в нашей стране за последние годы. Это касается нравственных ценностей, отношения к событиям нашей истории. У детей искажены представления о патриотизме, доброте, великодушии. Изменилось и отношение людей к Родине. Если раньше мы постоянно слышали и сами пели гимны своей страны, то сейчас о ней говорят в основном негативно. Сегодня материальные ценности доминируют над духовными. Именно нравственно-патриотическое воспитание является одним из важнейших элементов общественного сознания, именно в этом основа жизнеспособности любого общества и государства, преемственности поколений.

Формирование личности старшего дошкольника невозможно без воспитания с детских лет уважения к духовным ценностям.

Нравственно-патриотическое воспитание можно назвать одним из самых сложных направлений по ряду причин:

* особенности дошкольного возраста,

* многоаспектность понятия патриотизм в современном мире,

* отсутствие концепции, теоретических и методических разработок (характерной особенностью многих исследований является обращение лишь к отдельным аспектам проблемы).

Воспитание патриотических чувств у детей дошкольного возраста - одна из задач нравственного воспитания, включающая в себя воспитание любви к близким людям, к детскому саду, к родному поселку и к родной стране. Патриотические чувства закладываются в процессе жизни и бытия человека, находящегося в рамках конкретной социокультурной среды. Люди с момента рождения инстинктивно, естественно и незаметно привыкают к окружающей их среде, природе и культуре своей страны, к быту своего народа.

Следует учитывать, что дошкольник воспринимает окружающую его действительность эмоционально, поэтому патриотические чувства к родному поселку, к родной стране у него проявляются в чувстве восхищения своим поселком, своей страной. Такие чувства не могут возникнуть после нескольких занятий. Это результат длительного, систематического и целенаправленного воздействия на ребенка. Воспитание детей осуществляется ежесекундно, на занятиях, мероприятиях, праздниках, в игре и в быту. Работа строится таким образом, чтобы она проходила через сердце каждого воспитанника детского сада. Любовь маленького ребенка-дошкольника к Родине начинается с отношения к самым близким людям – отцу, матери, дедушке, бабушке, с любви к своему дому, улице, на которой он живет, детскому саду, поселку.

В.В. Сухомлинский утверждал, что детство – это каждодневное открытие мира и поэтому надо сделать так, чтобы оно стало, прежде всего, познанием человека и Отечества, их красоты и величия.

Система образования призвана обеспечить воспитание патриотов Беларуси, граждан правового демократического, социального государства, уважающих права и свободы личности, обладающих высокой нравственностью и проявляющих национальную и религиозную терпимость. Реализация такой системы невозможна без знания традиций своей Родины, своего края.

Дошкольный возраст – важнейший период становления личности, когда закладываются предпосылки гражданских качеств, развиваются представления детей о человеке, обществе и культуре. Базовым этапом формирования у детей любви к Родине является накопление ими социального опыта жизни в своём поселке, усвоение принятых в нём норм поведения, взаимоотношений, приобщение к миру его культуры.

Формирование любви к Родине начинается с раннего детства, с картинки в букваре, песни мамы, того уголка, где дети живут. В. А. Сухомлинский говорит: Нельзя пробудить чувство Родины без восприятия и переживания окружающего мира. Пусть в сердце малыша на всю жизнь останутся воспоминания о маленьком уголке далекого детства. Пусть с этим уголком связывается образ великой Родины .

Как приобщить детей к нравственно-патриотическому воспитанию?

1.Приучайте ребенка бережно относиться к вещам, игрушкам, книгам. Объясните ему, что в каждую вещь вложен труд многих людей. Бережному отношению к книгам, способствуйте развитию интереса к содержанию. Сходите с ребенком в библиотеку и посмотрите, как там хранят книги. Этот игровой прием как в библиотеке поможет приучить ребенка к бережному отношению к книге.

2.Дошкольники очень рано начинают проявлять интерес к истории страны, края. Если в городе есть памятники, организуйте к ним экскурсии и расскажите все, что вы знаете, о том, как чтят память погибших. По нашей стране и по всему миру можно совершать увлекательные путешествия по глобусу, картам и фотографиям.

3.Если у ребенка есть строительный материал, можно предложить ему построить дом. Когда дом построен, поиграйте с ребенком в новоселье , помогите разместить кукол, зайчиков, мишек. Посмотрите, прочно ли построен дом, красив ли, удобен ли для жилья.

4.Воспитывайте у ребенка уважительно-бережное отношение к хлебу. Понаблюдайте за тем, как привозят и разгружают хлеб. Расскажите, как выращивают хлеб, сколько труда в него вложено вмести с ребенком посушите остатки хлеба, сделайте сухарики.

5.Расскажите ребенку о своей работе: что вы делаете, какую пользу приносит ваш труд людям, Родине. Расскажите, что вам нравится в вашем труде.

6.Возвращаясь с ребенком из детского сада, предложите ему поиграть в игру Кто больше заметить интересного? , Давай рассказывать друг другу, кто больше заметить интересного по нашей улице. Я вижу, что машины убирают улицу. А что ты видишь? игра учит наблюдательности, помогает формировать представления об окружающем. Дома предложите ребенку нарисовать, что больше всего понравилось.

7.Любовь к Родине – это и любовь к природе родного края. Общение с природой делает человека более чутким, отзывчивым. Зимой на лыжах, летом на велосипеде или пешком, полезно отправиться с ребенком в лес, чтобы полюбоваться его красотой, журчанием ручья, пением птиц. Воспитывая любовь к родному краю, важно приучать ребенка беречь природу, охранять ее.

Как воспитать маленького патриота?

Содержание патриотического воспитания дошкольников:

* приобщение детей к культурному наследию, праздникам, традициям, народно-прикладному искусству, устному народному творчеству, музыкальному фольклору, народным играм.

* знакомство с семьёй, ее историей, родственниками, семейными традициям, составление родословной с детским садом его ребятами, взрослыми, играми, игрушками, традициями с городом, селом, его историей, гербом, традициями, выдающимися горожанами, селянами прошлого и настоящего времени, достопримечательностями

* проведение целевых наблюдений за состоянием объектов в разные сезоны года, организация сезонного земледельческого труда в природе, посев цветов, овощей, посадка кустов, деревьев и другое

* организация творческой, продуктивной, игровой деятельности детей, в которой ребенок проявляет сочувствие, заботу о человеке, растениях, животных в разные сезоны года в связи с приспособлением к новым жизненным условиям и ежедневно, по необходимости.

Для более эффективной работы по воспитанию патриотизма дошкольников необходимы следующие педагогические условия:

- эвристическая среда в детском саду и в семье,

- тесное сотрудничество воспитателей детского сада с членами семьи,

- подготовленность педагогов и родителей к решению проблем воспитания патриотизма детей.

Эвристическая среда характеризуется насыщенностью положительными эмоциями и является для ребенка полем для проявления творчества, инициативы, самостоятельности.

Тесное сотрудничество воспитателей детского сада с членами семьи выражается в установлении доверительных деловых контактов с семьями воспитанников обеспечении родителей минимумом психолого-педагогической информации, обучении их способам общения с ребенком обеспечении регулярного взаимодействия детей, воспитателей и родителей вовлечении членов семьи в педагогический процесс создании в детском саду и семье предметной развивающей среды.

Подготовленность педагогов к осуществлению процесса формирования патриотизма предполагает наличие у них соответствующего уровня профессиональной компетентности, профессионального мастерства, а также способности к само регуляции, само настрою на решение поставленных задач.

Все вышеизложенные педагогические условия взаимосвязаны и взаимообусловлены.

Если в детстве ребенок испытывал чувство жалости к другому человеку, радость от хорошего поступка, гордость за своих родителей, восхищение от соприкосновения с прекрасным подвигом, он приобрел эмоциональный опыт.

Тем самым будут построены пути для ассоциаций эмоционального характера, а это является основой, фундаментом более глубоких чувств, условием полноценного развития человека.

Воспитание маленького патриота начинается с самого близкого для него - родного дома, улицы, где он живет, детского сада.

* Обращайте внимание ребенка на красоту родного города

* Во время прогулки расскажите, что находится на вашей улице, поговорите о значении каждого объекта.

* Дайте представление о работе общественных учреждений: почты, магазина, библиотеки и т.д. Понаблюдайте за работой сотрудников этих учреждений, отметьте ценность их труда.

* Вместе с ребенком принимайте участие в труде по благоустройству и озеленению своего двора.

* Расширяйте собственный кругозор

* Учите ребенка правильно оценивать свои поступки и поступки других людей.

* Читайте ему книги о родине, ее героях, о традициях, культуре своего народа

* Поощряйте ребенка за стремление поддерживать порядок, примерное поведение в общественных местах.

Юмор в контексте психологической практики 50

Полный текст

Введение в проблему юмора

Проблема юмора не является магистральной ни для психологии, ни для психиатрии, и в специализированной литературе мало посвященных ей работ. В то же время клиническими психологами и психиатрами предлагаются описания наблюдений над спонтанными проявлениями смеха, улыбки, вербального и поведенческого чувства юмора (дурашливость, веселость). И хотя попыток интерпретации этих проявлений совсем немного, и они в основном сводятся к называнию, обозначению наблюдаемого в виде «смеховой депрессии» (Савенко Ю.С. Карвасарский Б.Д.) или «расстройств чувства юмора» (Блейхер В.М. Крук И.В.), или проблемы «расщепления аффекта» на смех и агрессию (Личко А.Е.), все же это позволяет обозначить проблему юмора как относительно самостоятельную и поставить вопрос о роли юмора и его нарушений в психической патологии и реабилитации.

На сегодня уже осознана регуляторная роль юмора в качестве защитного механизма [Фрейд, 1991 Лук, 1975 Иванова, Ениколопов, 2006 Мартин, 2009 Бороденко, 1995 Дедов, 2000] и в качестве психической функции [Домбровская, Леонтьев, 2000 Иванова, Ениколопов, 2006], однако, на наш взгляд, наиболее очевидно эта роль обнаруживается при анализе проявлений юмора, смеха и улыбки в ситуациях психической патологии. Кроме того, в традиции отечественной психологии ни одно явление не может быть понято, если не рассмотрено с точки зрения патологии и при патологии (Выготский Л.С.). И если верно положение о том, что при патологиях психика регрессирует на низшие уровни своего развития, то предлагаемый подход позволяет рассмотреть юмор на низших ступенях своего историко-эволюционного развития с точки зрения его функционального значения в истории человеческого вида.

Задачей этой статьи является анализ роли юмора и его нарушений в психической патологии и реабилитации. Следует отметить, что при интерпретации феноменологии юмора, смеха есть два основных риска: 1) биологизации и 2) идеализации (семиотизация и виртуализация). Их можно избежать при собственно психологическом подходе к явлению, учитывающем вариативность и многоуровневость личности и, конкретно, чувства юмора как системной, регуляторной по своей природе личностной способности. Дисгармоничность или недостаточность личностной регуляции приводит к появлению того смеха, который описывается как «патологический смех» [Askenasy, 1987]. Патологичность может быть основана также на разрушении связи смеха, улыбки и юмора в силу того, что при патологиях личности нарушаются связи человека с миром, и восприятие не обусловлено предметными характеристиками объектного дифференцированного мира. Мы предполагаем, что смех и юмор определенным образом замещают недостаток регуляторных способностей человека, а также способность к абстрактному и формально-логическому мышлению.

Юмор в контексте психиатрической нозологии

В современной медицине смех, юмор, улыбка, веселость (с которой связал юмор Кант [Кант, 1966]) чаще всего упоминаются не в контексте рассмотрения целостной личности, а в контекстах конкретных психофизиологических, биологических или социальных проблем человека.

В частности, о юморе говорится в контексте нозологии шизофрении [Кудрявцев, 1989, с. 41], алкоголизма [Булахова, 1989, с. 150] улыбка, носящая «подражательный» характер, рассматривается в нозологии олигофрении [Булахова, 1989, с. 159 Уманский,1989, с. 25]. Также смех упоминается в контексте нозологии эпилепсии [Askenasy,1987], афазии [Вильсон/Выготский, 1984, с. 146], депрессии [Карвасарский, 1990, с. 91 Блейхер, Крук, с. 182], суицидальных наклонностей [Блейхер, Крук, 1995, с. 182], общих дисфункций организма [Карвасарский, 1990, с. 144, 160], а отсутствие юмора, смеха и улыбки оценивается как симптом психотропной интоксикации [Пятницкая, с. 153].

Клиницисты для описания «смеховых проблем» используют такие выражения, как: «смеховая депрессия» (Карвасарский), «ироническая депрессия» и «депрессия улыбающаяся» (Блейхер), «манерная дурашливость» (Кудрявцев), «непрерывное хихиканье» (Ашкенази), «алкогольное веселье» (Булахова), «алкогольный театр» (Братусь), «воспринимаемое осмеяние» (Личко).

В психотерапевтической работе смех, улыбка, юмор могут быть признаками психологического сопротивления [Ташлыков, с. 246 Томэ, Кехеле, 1994, с. 17], а могут быть и признаком установления межличностного контакта и доверия [Аккерман,1994, с. 39].

Юмор в контексте клинической психологии

Анализируя описанные в научной литературе случаи смеха в диагностической практике, можно сделать вывод о том, что при решении интеллектуальных задач в ходе диагностики смех может сопровождать инсайт, подтверждать понимание целого сюжета в серии картинок или выделения главного и его вербализации в назывании обобщающего типа [Цветкова, 1995, с. 68]. Как показывает анализ протоколов, приводимых Цветковой Л.С. в монографии «Мозг и интеллект», смеховая реакция вместе с обобщением и/или выделением главного в конкретных ситуациях может замещать когнитивную деятельность по последовательному, пошаговому анализу задачи и ее решения, а также критическую оценку найденного решения. Быстрый ответ, сопровождающийся смехом, является своего рода «обходным путем» (в понятиях Выготского) необходимости думать последовательно, компенсацией дефектов и пробелов понимания, и кроме того признаком «свернутости» деятельности.

С проблемой понимания, а именно глубиной понимания ситуации, связывают смех и чувство юмора и в философии [Гусев, Тульчинский, 1985, с. 172]. «Способность видеть смешное в привычном, чувство юмора – обычно свидетельство глубокого понимания ситуации» [Гусев, Тульчинский, 1985, с. 172]. Это также подтверждает связь юмора, смеха и инсайта. Приводимая цитата не противоречит положению о компенсаторности юмора, так как смех, юмор компенсирует пробелы понимания логического и восполняет дефицит регуляторных способностей личности.

В подтверждение сказанному можно привести пример из собственной диагностической практики автора. При проведении патопсихологического обследования (методики «10 слов») испытуемый, молодой человек 23 лет с высшим образованием и с психологической нормой, вдруг засмеялся. На вопрос о причине смеха он ответил: «Детсад вспомнил, там нам давали такие тесты». Обследование было продолжено, и результаты оказались в пределах нормы. Интерпретируя смех испытуемого, можно предположить, что это пример юмористической компенсации недостатка личностной регуляции при выполнении поставленной задачи, которая была его актуальной целью. После окончания обследования автор вернулся к теме смеха, и выяснилось, что к этому моменту клиент почувствовал себя уставшим, а на реплику о том, что детство вспомнить приятно, сознался, что не очень приятно, так как у него был детский энурез. Всплывание в памяти проблемы энуреза в связи с детством и смехом согласуется с наблюдениями Карвасарского о том, что недержание мочи может сопровождаться смехом [Карвасарский, 1990, с. 144].

При диагностике клиентов с аномалиями личности в практике автора причиной их смеха было непонимание вопросов методики, когда смеховая реакция замещала аналитическую деятельность, или сопротивление тестированию, вследствие непонимания важности процедуры для официально необходимой социально-психологической характеристики, причем смех и юмор здесь также замещали необходимость признания смысла тестирования.

В консультативной работе автора проявления юмора и улыбки встречались гораздо чаще, чем в диагностической. В этом случае, по нашему мнению, юмор восполняет или дополняет межличностный контакт, переводя общение и/или проблему на другой уровень осмысления, то есть представляет собой дополнительный и «непрямой» механизм развития.

Таким образом, спонтанный смех, юмор, улыбка могут использоваться клиентом как компенсаторная реакция в ситуациях непонимания и дефицита регуляторных способностей, а клиницистами для дифференцированной оценки этих способностей личности.

Необходимо признать, что в настоящее время в отечественной психологии более популярной, чем идея компенсаторности юмора, является идея развивающего значения юмора [Бороденко, 1995]. Вопрос о смысле юмора в регуляции по большому счету остается открытым. И предлагаемое нами определение смысла юмора в регуляции как компенсаторного требует уточнений хотя бы потому, что уточнений требует и само понятие компенсаторности. Так, Братусь Б.С. исследуя аномалии личности при алкоголизме, определяет компенсаторность как «компенсаторно-иллюзорную деятельность» [Братусь, 1988]. В приводимых нами примерах компенсаторность, скорее, следует рассматривать как компенсаторно-эволюционный смысл смеха, как компенсаторное подключение личностной регуляции к интеллектуальной деятельности, которое создает путь эволюционирования личности человека через понимание и через память как целостность судьбы. «Смех и юмор, на наш взгляд, несут компенсаторный (в понятиях Л.С. Выготского) смысл. Необходимость в юморе зарождается тогда, когда не хватает способностей к формальному логическому мышлению. И юмор предстает как механизм психики, создающий «обходной путь», компенсацию этого дефицита. В этом – индивидуальное приспособление. И в этом же – видовое развитие» [Домбровская, 2010]. Не исключено то, что юмор может носить и компенсаторно-иллюзорный смысл. Как, например, в случаях «дурашливой веселости» или «алкогольного театра».

Юмор в контексте проблемы алкоголизма

Дурашливая веселость, непрерывное остроумие, отшучивание в случае их однообразия и стереотипности, кроме того, что могут быть признаком личностного сопротивления, могут трактоваться и как признак психического подавления человеком своего собственного сознания, вытеснения способности к сложной, комплексной рефлексии. Т.е. такое вытеснение субъектности под прессом объектности – объекта, ситуации, межличностных отношений, значимого, но непонятого факта, замещая необходимость рефлексии, является своеобразным способом личностной регуляции ситуации. Кроме того, такая реакция может быть и практически-действенным способом разобраться в своих впечатлениях, и поэтому воспроизводится до того момента, пока не наступит понимание или усталость от дурашливого поведения.

Обобщая данные, приводимые Кудрявцевым, Бороденко, Садыковой и Платоновым [Платонов, 2001, с. 138], можно сделать вывод о том, что шутливые вербальные или изобразительные нелепости могут быть психологическим способом, психологическим орудием остановить развитие патологизации личности, а также «соскальзывание» регуляторной доминанты на биологический уровень, или затормозить биологическую доминанту, например, страх, в случае ее возникновения.

Склонность к «веселому времяпровождению», не связанному с восприятием комедий, анекдотов, шуток, смешных изображений, может возникать и при приеме алкоголя, вызываясь девиациями характера или приводя к ним [Пятницкая, 1989, с. 150], приводя к одноуровневой социальной, биологической или идеальной саморегуляции, к независимости реакций и поведения от внешнего мира.

При длительной алкоголизации наблюдается феномен «алкогольного юмора», когда смеховую реакцию не вызывают юмористические стимулы (рисунки, тексты), а смехопорождающим становится сам процесс выпивки [Братусь, 1988, с. 250]: «… в, казалось бы, шутливых высказываниях больного алкоголизмом нередко сквозят нотки агрессивности, направленности против окружающих их людей, против тех, кто ведет иной, трезвый образ жизни. Надо отметить, что больные алкоголизмом вовсе не обладают реальным чувством юмора. По мере деградации они становятся все менее способными уловить смысл юмористического рисунка или текста. Зато смешное начинают усматривать в том, что с точки зрения нормального восприятия не является таковым. При этом основным предметом шуток неизменно остается выпивка и связанный с ней комизм. Больные охотно рассказывают о своих приключениях в вытрезвителе, кто с кем, когда сколько, при каких обстоятельствах пил» [Братусь, 1988, с. 250].

По оценке Братуся Б.С. алкогольная деятельность является иллюзорно-компенсаторной. Общение представляет собой имитацию душевного общения здоровых, оно со временем становится все более стереотипным, «алкогольное действо» – все более свернутым, все менее опосредованным, его участники – все более случайными и легко заменимыми [Братусь, 1988, с. 250]. И если начало алкоголизации человека в группе, в алкогольной компании можно назвать «алкогольным театром» (определение Братуся Б.С.), то по мере деградации человек не только выбирает случайных собутыльников, но может вообще отдалиться от людей, у него может развиться отчуждение от общества, развиться так называемый «мрачный юмор» алкоголика. По мере алкоголизации разрываются связи смеха, юмора и веселости, то есть культурной и натуральной составляющих юмора, которые в норме всегда взаимодействуют. Порождается «черный юмор» и своеобразная психологическая «черная желчь», которая отличается от конституциальной меланхолии. Если меланхолический темперамент позволяет человеку концентрированно отражать общественные представления и настроения (по выражению В. Короткевича: «меланхолики – страдальцы за народ»), то мрачный черный юмор отличается малым разнообразием, сужением предмета юмора, недостаточным или неадекватным, но глобализированным отражением объектного мира. Алкоголики все похожи. Алкоголик не выделяется из группы, он сливается с нею. «Театр» алкоголика превращается в театр одного актера для одного зрителя – бутылки. Но некоторая театральность алкоголического скатывания на низшие уровни психической саморегуляции позволяет считать верной гипотезу о театральном происхождении юмора.

Юмор в контексте феномена подросткового осмеяния

«Феноменом воспринимаемого осмеяния» мы называем кратко описанный Личко А.Е. [Личко, 1989, с. 58] феномен, связанный с восприятием чужого смеха. Этот феномен возможен благодаря психологической подмене межличностных контактов, и «прояснению» отношений явлением «отраженной субъектности» [Петровский, 1992], которая при этом не ограничивается описанием в терминах проекции собственных опасений и ожиданий или эгоцентризма восприятия по типу приписывания себе центральной роли в ситуации, а также неадекватности восприятия ситуации и ее оценки. Это, скорее, именно феномен «отраженной субъектности», аналогичный замеченному Булаховой феномену «подражательной улыбки».

Смех группы воспринимается подростком как факт осмеяния его личности в целом. Это смех группы, а не смех отдельных ее членов. Этот групповой смех как бы интериоризуется целиком, по типу «шва» (Выготский). Непонятая социальность превращается в недифференцированную субъектность. Механизмы личностной регуляции в этой ситуации не включаются. При этом подростком понимается чужеродный, производный, отражательный характер своего акта восприятия стороннего смеха. Не исключено, что кажущееся осмеяние возникает из-за отсутствия средств интерпретации социального взаимодействия и при этом торможения подражательной реакции собственного смеха. Возможно, что само слово «смех» возникает в сознании подростка как некий условный знак для обозначения ситуации. И поскольку в подростковой субкультуре распространен страх быть высмеянным, то этот условный знак является достаточным для первичной оценки ситуации. Этот знак непонятен подростку. Даже в философии, психологии, культурологии он недостаточно расшифрован. Получается, что слово-знак «смех» сам становится объективным опорным признаком интерпретации не только ситуации, но и своей зарождающейся в подростковом возрасте личностной регуляции. Это выводит личность на идеальный уровень саморегуляции, с одной стороны, а с другой стороны, опускает доминанту системной регуляции на биологический уровень с замыканием условно-рефлекторной связи идеального и биологического без учета социального. В этом же, возможно, кроется и механизм «метафизической интоксикации». При этом возможны психологическая слитность субъекта и объекта, не выделение человеком себя из среды как субъекта. Слово «смех» возникает как замещение своей собственной непроизвольной реакции смехом на смех. По аналогии с тем, как в случаях, запротоколированных Цветковой, смех замещает аналитическую деятельность, здесь знак замещает даже сам смех.

Юмористическая нозология как симптом

Анализ знакового смеха в комплексе с анализом феномена подавленности или слабости биологического уровня вслед за Савенко Ю.С. приводит Карвасарский Б.Д. используя для их совокупного определения понятие «смеховая депрессия» [Карвасарский, 1990, с. 91]. Блейхер В.М. для обозначения этих близких явлений использует понятие «депрессии улыбающейся» и считает его заменимым понятием «депрессии иронической» [Блейхер, Крук, 1995, с. 182, 186].

Даже ориентируясь на наименования предложенных терминов, можно говорить о том, что это депрессии – культурные, знаковые, в которых идеальный уровень регуляции подавляет, депрессирует уровни биологический и социальный. Названия здесь подчеркивают разный генезис психологических механизмов патологизации личности – с доминантой на биологическом (смех), социальном (улыбка), идеальном (ирония). При этом субдоминанты не обязательно располагаются на одном уровне с доминантой. Карвасарский описывает смеховую депрессию как состояние «интенсивной, но поверхностной дезинтеграции» [Карвасарский, 1990, с. 91]. Хотя вероятнее всего, что доминанта и субдоминанта все же локализуются на одном уровне. Воспроизводимая одноуровневая, а не интегрально-личностная регуляция поведенческих актов потенциально может приводить к суицидальным намерениям, о риске которых при всех видах смеховой, иронической, улыбающейся депрессии говорят и Карвасарский, и Блейхер. Является ли суицид при «смеховой депрессии» витальным или экзистенциальным следствием – вопрос открытый. Решение этого вопроса возможно с использованием анализа логики суицидального поведения [Леонтьев, 2008].

Патологии улыбки как симптом

Рассматривая случай не сходящей с лица улыбки у девочки младшего школьного возраста и не обнаружив какой-либо задержки психического развития, Уманский К.Г. объясняет анализируемый феномен фактом неправильного – ситуативного, манипулятивного [Уманский, 1989, с. 25] и, мы бы сказали, «отчуждающего воспитания». Улыбка здесь не юмористической, а отражательной природы. Девочка воспринимает внешние впечатления, но не может их дифференцировать из-за несистемного воспитания, с чем и связана эта непрерывная улыбка.

Бороденко М.В. на основе анализа исследований улыбки в младенчестве полагает, что «если улыбка как реакция на лицо взрослого не появляется к третьему месяцу жизни, можно прогнозировать серьезную психическую патологию (шизофрению) или последующую физическую смерть ребенка» [Бороденко, 1995, с. 17]. Выготский Л.С. отмечает, что улыбка появляется как реакция на голос взрослого [Выготский, 1984а, с. 280]. Бехтерев В.М. вообще не замечает проблему улыбки, описывая онтогенез своей дочери.

Патологии смеха как симптом

В результате попытки систематизации дисфункций смеха Ашкенази пришел к выводу, что основными типами патологических проявлений являются эпидемический смех, распространяющийся в группе по принципу социального заражения или биологического подражания, никак не связанный с чувством юмора как способностью личности, и смех, индуцированный химическими веществами или психотехническим воздействием, нарушающий биологический уровень. Проведенный Ашкенази анализ этих случаев в русле различных нозологических единиц психиатрии позволяет говорить об адекватности рассмотрения патологических приступов смеха только в русле эпилепсии [Askenasy, 1987, с. 324]. Остальная нозология если и может быть применена, то скорее метафорически, чем аналитически. Подмечая вслед за Уманским известность эпилепсии как самой древней психической болезни, мы можем говорить о том, что смех как биологическая реакция глубоко укоренен в биологической природе человека и прошел длительный путь своей эволюции до культурной, нормативной связи смеха и юмора.

В поисках локализации юмора, смеха в структуре головного мозга Ашкенази обнаруживает локализацию только для патологического смеха – там же, где и «точка» агрессии. В норме психическая функция юмора, смеха не локализуется. Нарушения чувства юмора Ашкенази связывает с нарушениями контекстности восприятия, а также с феноменом, когда смех не связан с чувством юмора настолько, что его можно рассматривать независимо от него.

В целом, системный патопсихологический анализ, проведенный Ашкенази, позволяет сделать вывод о том, что дисфункции чувства юмора вне рассмотрения целостной системы личностной регуляции понять невозможно. Как невозможно это понять и вне развития личности.

Роль юмора в реабилитации

Как уже говорилось, в консультировании юмор, смех, улыбка отмечаются гораздо чаще, чем при клиническом обследовании, что объясняется спецификой психологического консультирования как межличностного контакта. По мнению авторов, различные проявления юмора в психотерапевтической работе могут быть признаками психологического сопротивления [Ташлыков, с. 246 Томэ, Кехеле, 1994, с. 17], а могут быть и признаком установления межличностного контакта и доверия [Аккерман, 1994, с. 39].

Роль юмора в случае активных шуток клиента определить сложно, но необходимо. Так, например, Обухов С.Г. приводит случай, когда клиент на вопрос «Что Вас сюда привело?» отвечает «ноги», что на первый взгляд является признаком конкретного мышления, но с позиций целостной ситуации этот ответ является скорее признаком сохранности личности [Обухов, 2007], а соответственно и сохранности многоуровневой регуляции.

У самого клинициста должно быть достаточно способностей к восприятию юмора с целью его идентификации. Способность к восприятию смешного, юмористического позволяет клиницисту заметить многоуровневость личностной регуляции клиента и, следовательно, личностный потенциал развития. Что же касается способности к производству юмора, то здесь ответ не так однозначен. Активные шутки терапевта, с одной стороны, могут спровоцировать неадекватное поведение клиента, в случае если у него дефицит регуляторных или когнитивных способностей, а с другой – могут и диагностировать их наличие. На наш взгляд, дозволенность этих шуток зависит от конкретной ситуации. Кроме того, применяя активный юмор в своей работе, клиницист должен делать это не спонтанно, а рефлексивно, и как «метод познания», а не как «метод провокации».

В случае же, если клиент способен к восприятию и производству юмора, последний используется как метод развития личности, развития саморегуляции и развития социальной компетентности [Бурно, 1993 Дедов, 2000 Умярова, 2008 Мартин, 2009 McGhee, 1999]. И если при патологии смысл юмора понимается нами как однозначно компенсаторный, то при норме высвечивается его развивающая роль.

Таким образом, в клинической практике стоит обращать внимание на спонтанные проявления юмора, смеха, улыбки, учитывать их компенсаторный смысл и оценивать их как метки тенденций патологизации или позитивного развития личности.

Источники: http://ddu25grodno.schools.by/pages/nravstvenno-patrioticheskoe-vospitanie-doshkolnikov, http://psyjournals.ru/mpj//n1/36742_full.shtml